logo

Дорога надежды. Часть 4. Глава 26 - читать онлайн

До Рождества было еще далеко, но густые туманы все чаще и чаще окутывали всю округу. Они расступались лишь на мгновение, давая возможность увидеть сумрачный силуэт бредущего на ощупь, человека, золотистую крону маленькой березки или пламенеющий пожар дикой черешни, раньше, чем другие деревья, облекшемся в. свой алый наряд. Густая серая пелена окутывала Французский залив, и его всегда кокетливо сверкающие на солнце волны облачились в шарфы и вуали тусклого сине-серого цвета, отчего и преисполнились величия и таинственности. И если выдавался по-зимнему ясный день, он никого не мог обмануть, все знали, что осенние холода только начинаются.

Однако, заслышав тонущий в тумане звон колоколов, приглашающий всех, работников и бездельников, оторваться от трудов своих или от праздного времяпрепровождения, чтобы последовать их зову, толпы людей, влекомые любопытством, отправились к бедной хижине, вспоминая об убогих яслях, где появился на свет Спаситель.

Только здесь маленький Иисус был черного цвета.

Он родился ночью, в доме, где разместили рабов, купленных в Род-Айленде, а на заре весть об этом облетела весь поселок, до самого лагеря Шамплена, где пастор Бокэр приказал звонить в колокола своей часовни, дабы известить свою паству об этом события. Несмотря на туман, в путь пустились целые семьи, пешком, верхом или в тележках, некоторые из которых тащили упряжки быков.

В Голдсборо большинство людей было так или иначе связано с морем мореплаватели, рыбаки, торговцы, просто жители порта, поэтому никто не удивлялся, видя человека с черной кожей. Чернокожая прислуга давно появилась во Франции у знатных сеньоров, много было ее и в Версале, так что прибытие маленькой группы негров прошло практически незамеченным. Гораздо большее внимание было уделено различным товарам, которые надо было выгрузить и поскорее распределить по назначению.

Но негритянский ребенок впервые появлялся на свет в поселке, и его рождение возбудило любопытство среди жителей. Тем более что в здешних краях жизнь не отличалась разнообразием, и любые изменения встречались как повод для радости и веселья.

Особенно радовались дети, они просто подпрыгивали от нетерпения, стремясь увидеть, как устроен черный младенец, ибо в их умах взрослые негры, которых они уже не раз видели, были обычными белыми людьми, просто перекрашенными для каких-то надобностей в черный цвет.

Разочарование было велико, ибо новорожденный, свернувшийся комочком на руках у матери, был не черного, а скорее красноватого цвета.

— Он похож на пальмовый орех, из которого негры добывают пальмовое масло у себя в лесу, — произнес старый флибустьер, совершивший не одну экспедицию в самое сердце Африки, несомненно, в качестве охотника за неграми.

Присутствующие здесь индейцы находили, что этот младенец одного цвета с их собственными; это им льстило, но и одновременно беспокоило. Но большинство хорошо осведомленных кумушек обращали внимание на огромное пятно темно-фиолетового цвета в области половых органов новорожденного. Это означало, что через несколько дней младенец станет черным, как кусок антрацита, ибо отец его и мать были ослепительно черного цвета.

Юная негритянка лежала на полу, завернувшись в легкую ткань с ярким рисунком, под головой у нее была подушка из конского волоса. Она улыбалась, на лице ее читались радость и удовлетворение, какие бывают у женщин, для которых роды — это, быть может, единственная возможность освободиться от тяжелой работы и показать себя на людях, а также, что бывало крайне редко, выслушать множество поздравлений и комплиментов.

Она прекрасно понимала, что сегодня ее день, и с достоинством, исполненная сознания собственной значимости и важности своей роли, она готовилась принять любопытных, толпившихся в дверях и споривших, кому идти первым.

Но никто пока не осмеливался войти внутрь и поднести приготовленный подарок. Их останавливало присутствие в комнате других ее жильцов, чьи фигуры смутно различались в сумраке хижины. Дневной свет с трудом проникал сквозь маленькие квадратики двух окошек с натянутой на них высушенной рыбьей кожей, и потому здесь все время царил полумрак. Не было видно выражения лиц спутников юной роженицы, лишь яркие белки глаз, окружавшие зрачки цвета темного ириса, блестели в темноте, переводя взор то на одного, то на другого, справа налево, что производило жутковатое впечатление.

Стоящий на полу тусклый светильник время от времени высвечивал чье-то лицо.

Так, возле стены стоял мужчина лет тридцати, одетый в длинную рубаху и штаны из белого полотна, которые носят рабы на Антильских островах, когда работают на плантациях сахарного тростника Он почтительно склонился, держал в руках перед собой свою соломенную шляпу, как обычно стоят рабы перед хозяином. Кто-то с уверенностью заявил, что отцом ребенка был не он.

Отец новорожденного сидел в глубине, неподвижно, прислонившись к стене и обхватив руками колени. Его обезьяноподобное лицо вызывало оживленный шепот среди посетителей. Бывалый путешественник по Африке принялся рассказывать истории о лесных людях, которые на самом деле являлись огромными черными обезьянами. Эти злобные обезьяны обитали на деревьях среди ветвей, и мало кому удавалось согнать их оттуда, а еще труднее захватить в плен. Он сам видел их, но лишь издалека. Высокая женщина из Судана и ее десятилетний сын также не внушали доверия, ни по другим причинам. Стоя у изголовья роженицы, она всем своим видом выражала презрение к лежащей на полу женщине, словно хотела сказать, что если она и оказывала помощь своей товарке по рабству, то вовсе не значит, что она ей ровня. Ее род неизмеримо выше этих диких банту из джунглей.

Юная роженица была единственной, кто был всем доволен. В своем беспомощном положении она сумела сохранить присущее ей изящество. Взгляд ее был устремлен на малыша, лежащего у нее на руках, и она старалась, чтобы каждый посетитель мог как следует рассмотреть его и выразить свое восхищение, ибо сегодня ее сын был героем дня.

— Разве нельзя прикрыть чем-нибудь ребенка? — спрашивали кумушки.

Им отвечали, что если мать находит нужным держать его голеньким, значит, у нее есть на то свои соображения. Не следует лезть со своим уставом в чужой монастырь, тем более что она несомненно хочет, чтобы все желающие могли удостоверить пол ребенка.

К тому же, хотя на улице стоял туман, погода была влажная и теплая… Малыш не рисковал простудиться.

Когда Анжелика с Онориной и несколько сопровождающих подошли к бараку, вокруг стоял оживленный гомон. В ту же минуту неизвестно откуда появились Жоффрей де Пейрак и Колен Патюрель. Они тоже пришли выразить свое почтение новому гражданину Голдсборо За ними следовал Сирики в новой малиновой ливрее, держа в руках маленький сундучок н беспокойно вращая глазами. Он ужасно волновался, ибо наконец под предлогом вручения подарка от имени семейства Маниголь мог приблизиться к даме своей мечты, прекрасной Акаши.

Новые посетители были высокого роста, и им пришлось пригнуться, чтобы не задеть потолок.

Еще утром граф де Пейрак приказал принести различной еды, фруктов, молока и штуку индийской ткани, в которую молодая женщина сейчас была закутана.

Сейчас он принес еще тканей, тонких, в яркий цветочек, и шерстяных тканей, столь же ярких и нарядных.

Госпожа Маниголь прислала с Сирики несколько безделушек. Она находила смешным самой идти неизвестно куда по случаю рождения какого-то негритянского младенца, ведь ее муж раньше ведал всей торговлей «черным деревом» в Ла-Рошели. Но раз все считали необходимым сделать подарок, то и она решила не остаться в стороне. Сережки в виде колец, бусы из корналина, булавки и пряжки, украшенные поддельными алмазами, словом, дешевые украшения, предназначавшиеся для торговли с африканскими царьками, которые госпожа Маниголь, сама не зная зачем, захватила с собой, обрадовали молодую негритянку гораздо больше, чем маленький изумруд из Каракаса, преподнесенный Коленом Патюрелем. Губернатор посоветовал ей повесить этот камень на шею ребенка, дабы отводить дурной глаз.

Сирики прошмыгнул к Анжелике и стал с ней советоваться. Как она считает, пристойно ли с его стороны воспользоваться случаем и преподнести еще один подарок лично от себя? И он показал зажатую в руке маленькую треугольную маску из слоновой кости, талисман, который он с самого детства носил на шее и никогда с ним не расставался.

Колен знаками показал ему, что еще не успел начать переговоры.

Осмотревшись, они вдруг обнаружили, что высокая негритянка с сыном внезапно исчезли, словно сквозь землю провалились.

— А теперь, быть может, вы соизволите мне объяснить, зачем вы купили этих рабов? — спросила Анжелика, возвращаясь в форт вместе с мужем.

Туман был так густ, что, как говорили в народе, было «не видно кончика собственного носа».

Отойдя от хижины на несколько шагов, они перестали различать гомонящие вокруг нее голоса. Словно они оказались в пустыне на границе между сном и явью.

С моря доносились глухие протяжные звуки: возвращавшиеся домой рыбаки трубили в раковины, чтобы не столкнуться с лодкой соседа. Где-то вдали раздалось прерывистое пение охотничьей трубы. Метрдотель Тиссо извещал господина графа, что кушать подано. Несмотря на туман, хлопьями висевший в воздухе, звуки эти доносились до ушей тех, кому они предназначались.

— Почему «наконец»? — удивленно спросил Жоффрей, продолжая беседу.

— Потому что вы до сих пор не ответили, зачем вы их купили, проездом через Род-Айленд, перед отъездом в Нью-Йорк. А с того времени прошло уже три месяца, если не больше…

Напрасно он считал себя внимательным супругом, кое-что все-таки от него ускользало! Разве плохо, что она хочет все знать о его делах, его намерениях?.. Разве она настолько глупа, что не сможет понять его замыслов, его планов на будущее, ближайшее и совсем далекое? Разве он может упрекнуть ее, что она когда-либо была к ним равнодушна?

Внезапно Анжелика встрепенулась и, повинуясь охватившему ее чувству, прижалась щекой к плечу Жоффрея.

— О! мой дорогой сеньор, какая я глупая! Стоит мне подумать о тысячах забот, которые вы возложили на свои плечи, о сотнях планов, которые вам предстоит осуществить, о тех мельчайших звеньях единой цепи, которую вы куете, дабы упрочить наше могущество и наш успех, у меня голова начинает кружиться. Нет, нет, я не хочу, не могу знать все, что знаете вы, я просто упаду от этого непосильного груза. Разве можно сравнить мою скромную выдумку с шоколадом в Париже, с теми делами, которые приходится вершить вам! Вы находите время баловать меня и осыпать подарками, я же упрекаю вас в том, что вы мне не доверяете? Вы приносите мне все блага жизни на золотом подносе, а я придираюсь к пустякам!

Жоффрей улыбнулся. Он смеялся над ней, но она понимала, что заслужила его насмешку.

— Человек не может сразу поверить в реальность счастья, — произнес он, тем более женщина. Мы бьемся за свою мечту, порой даже совершаем геройские поступки, но когда все уже сделано, мы, вместо того, чтобы радоваться, продолжаем оставаться начеку. Вспомните, когда мы прибыли сюда, за нами простирались одни руины, внутри нас все выгорело, у нас не было ничего.

Предстояло все построить заново, а здешние условия были таковы, что каждый раз надо было хорошенько подумать, прежде чем втыкать лопату в землю. Чтобы победить, недостаточно было золота и оружия. Требовалось мужество, чтобы выдержать главное испытание — выжить. Тогда я сказал вам: «Надо продержаться год…» Я видел, как вы на своих хрупких плечах носили огромные вязанки хвороста, мучились от голода, не дрогнув, вступали в яростные схватки с ирокезами, ухаживали за больными. Вы встречали опасность с открытым забралом, страдали и терпели, не роптали, всегда подбадривали других и верили в наш успех… мы пережили год и победили. Сегодня я могу осуществить свою мечту; осыпать вас драгоценностями, устроить вам наконец свободную и приятную жизнь, которой, я уверен, вы прекрасно распорядитесь, ибо у вас есть талант быть счастливой. Я ничего от вас не скрываю. Мы можем спокойно наслаждаться нашим счастьем. Что же касается покупки негров в Ньюпорте, то если мой поступок вас так заинтриговал, то почему вы сразу же не спросили меня об этом?

— Честно говоря, я очень волновалась. Я почти разочаровалась в вас, наблюдая, как вы ходите по базару среди этих жалких торговцев и уверенно выбираете товар, что свидетельствует о привычке к подобного рода покупкам.

И я испугалась…

— Испугались чего, мой ангел?

— Узнать…

— Узнать что, сердце мое?

— Разве я знаю? Еще одну, доселе неизвестную мне сторону вашей натуры. На какое-то время мне даже показалось, что вы такой же, как все. Пропасть между нами… Зачем вам нужны эти рабы, например, эта красивая женщина-сомалийка… может быть… для вас?

Жоффрей де Пейрак запрокинул голову и громко расхохотался. Крик невидимой чайки вторил ему в тумане.

Он смеялся долго, пока не стал задыхаться.

— Чего такого смешного я сказала? — обиженно спросила Анжелика, притворившись уязвленной. — Это же не новость… Когда вы плавали в Средиземном море, у вас были рабы. А разве Рескатор не ходил на торги в Кандии покупать себе одалисок?

— И разорился, купив зеленоглазую, самую прекрасную женщину в мире, которая тут же ускользнула у него из рук?

И он снова принялся хохотать. Его смех эхом возвращался к ним из тумана.

Анжелика не раз видела, как, приезжая в Новую Англию, Жоффрей резко менялся. Он говорил на безупречном английском языке и, не желая причинять беспокойства гостеприимным хозяевам, сам строго соблюдал привычный для пуритан распорядок дня, где для всего было отведено свое определенное время: для молитвы, для работы, для отдыха.

Вернувшись в свои владения, он менялся и жил, сообразуясь единственно со своей фантазией, продолжал заниматься множеством вопросов сразу и совершенно забывал о существовании какого-либо распорядка вообще.

Вот и сейчас они шли вместе, и эта прогулка была для него самым главным, а ее мысли, столь неожиданные, самыми интересными на свете. И он любил ее именно такой, порывистой, непосредственной: она казалась ему еще более женственной. Люди из окружения графа уже знали его привычки, когда он жил в Голдсборо. Если через полчаса после сигнала граф не появлялся, господин Тиссо спокойно отсылал поварят на кухню подогревать блюда и отпускал отдыхать испанскую гвардию.

— В Средиземном море? Не кажется ли вам, маленькая плутовка, что это было очень давно? — произнес он, с любовью глядя на Анжелику. — Так давно, что я уже представить себе не могу, что когда-то мог обходиться без вас. О! сокровище мое, события и люди, окружавшие нас, — это уже история нашей любви. Мы идем по дороге любви, идем с того самого дня, когда, увидев вас впервые, я влюбился с первого взгляда. Прежде я думал, что, как древние трубадуры Лангедока, познал искусство любви в совершенстве… Так мы на правильном пути?

— Надеюсь, — живо откликнулась она.

— Но я имею в виду тропинку, по которой мы сейчас идем.

И они оба рассмеялись.

— Мы идем по правильной дороге, но я не хочу, чтобы она слишком быстро привела нас в форт.

Он спросил, не холодно ли ей, и, обняв ее, накинул на плечи половину своего широкого плаща.

Однако она заметила, что он до сих пор не рассказал ей, зачем он все-таки купил негров в Род-Айленде.

— А если, сокровище мое, я скажу, что… и сам не знаю. Философ Декарт хотел научить французов осознавать разумность своих поступков. Боюсь, что ему удалось добиться лишь того, что они стали совершенно невыносимы, ибо я не уверен, что его метод рассуждений всегда применим к нашей жизни, полной необъяснимых желаний, тайных страхов и непонятных явлений. Вечные «почему» и «потому» мешают дать волю нашим инстинктам, в коих заключена наша сила, но которые зачастую противоречат разуму. Почему я пошел на невольничий рынок в Ньюпорте? Почему мне стало невыносимо грустно видеть эту высокую женщину, похожую на султаншу Лейлу, униженной и втоптанной в грязь, навечно приговоренной к рабскому состоянию, обрекающему ее на вечную разлуку со своим королевством, со своим народом?

— Вы ищете супругу для Куасси-Ба?

— Такая мысль приходила мне в голову… В этом нет ничего невозможного.

Куасси-Ба разделяет все тяготы моей жизни, все мои труды. Он превосходный знаток горного дела, я могу доверить ему вести процесс обогащения руды согласно моему собственному способу. Это настоящий ученый… Да, кстати, прекрасная Акаши родилась в краю золотодобытчиков, на берегах реки, все излучины которой до сих пор еще не исследованы. Это африканская река Нигер.

— А зачем им там золото?

— Они делают из него украшения, но в основном посвящают его своим богам…

А раз уж вам так хочется услышать от меня «потому», скажу вам, что купил этих рабов, потому что голландский капитан сказал мне, что высокая женщина из Судана не продается. Уже двое плантаторов, попытавшихся купить ее, один с острова Св. Евстахия, другой из Санто-Доминго, умерли через несколько часов после покупки. Тут-то под руку подвернулся капитан, и ему спешно отдали и женщину, и ее чародея-сына.

— Этого маленького мальчика?

— Когда вы в следующий раз увидите их, присмотритесь к ним как следует…

Во всяком случае, мне показалось, что вы обо всем осведомлены и в этот день не хотите меня ни о чем расспрашивать. Вы правы, у меня была причина, побудившая меня отправиться на рынок: я действительно подыскивал женщину, но, разумеется, не такую, ибо речь шла о вас. Ну вот, снова ваши огромные глаза смотрят на меня с испугом. Что ж, попытаюсь дать вам такое объяснение, которое понравилось бы даже господину Декарту у меня возникли смутные предчувствия, заставившие опасаться за благополучие нашего будущего ребенка. Я хотел, чтобы в случае необходимости у вас под рукой была кормилица. А так как в Америке в отличие от французской провинции таковую найти весьма непросто, я решил попытаться сделать это заранее. Я приметил юную негритянку , одну из «маронов» [В те времена французское слово «негр»

(от португальского «негро» — человек с черной кожей) не имело уничижительного оттенка и употреблялось с тем же значением, с которым в наши дни употребляется слово «чернокожий». Слово «негритянка» только начинало входить в обиход, обычно говорили «чернокожая», «чернокожая женщина». Слово «марон», которым чаще всего называли беглых рабов, происходит от искаженного испано-американского «симарон» — вернувшийся в дикое состояние] из Санто-Доминго, которая по всем статьям подходила для моих целей. Она рассказала мне, что уже жила среди белых и выкормила дитя своей хозяйки. Но ее собственный ребенок был быстро продан. Она взбунтовалась и бежала в горы вместе с новым, только что купленным рабом-африканцем. Их поймали через три месяца и снова выставили на рынок, кажется, вместе с дядюшкой или братом той молодой женщины, которая приютила их. Вот каким образом они оказались в Род-Айленде, а потом и в Голдсборо.

«Пропащий товар», — как сказал мне голландский торговец, не зная, куда его девать. Я хотел заключить с ними устное соглашение, которое бы удовлетворило обе стороны. Но как мы уже могли убедиться, судьба вновь посмеялась над нами. Вы меня слушаете? — спросил он, видя, что Анжелика хранит молчание.

— Всей душой.

Я обожаю вас, говорили ее глаза, смотревшие на него, на всей земле для меня существуете лишь вы один. Я вас обожаю. У нее было единственное желание прижаться губами к его губам. Они замедлили шаг.

От тумана губы их стали солеными. Вокруг не было ни души. Тишина.

Они целовались, целовались, и им казалось, что так будет до самого конца света.

Они были вместе, вместе.

Прерываясь, они смотрели друг на друга и вновь целовались.

— Довольно! — наконец взмолился Жоффрей. — Вы сведете меня с ума! Почему, ну почему поцелуй не может быть вечным?

Назад | Наверх | Вперед

 

 

Оглавление

Анжелика Анжелика. Часть 1. Маркиза ангелов Анжелика. Часть 2. Тулузская свадьба Анжелика. Часть 3. В галереях Лувра Анжелика. Часть 4. Костер на Гревской площади Путь в Версаль Путь в Версаль. Часть 1. Двор чудес Путь в Версаль. Часть 2. Таверна 'Красная маска' Путь в Версаль. Часть 3. Дамы аристократического квартала Дю Марэ Анжелика и король Анжелика и король. Часть 1. Королевский двор Анжелика и король. Часть 2. Филипп Анжелика и король. Часть 3. Король Анжелика и король. Часть 4. Борьба Неукротимая Анжелика Неукротимая Анжелика. Часть 1. Отъезд Неукротимая Анжелика. Часть 2. Кандия Неукротимая Анжелика. Часть 3. Верховный евнух Неукротимая Анжелика. Часть 4. Побег Бунтующая Анжелика Бунтующая Анжелика. Часть 1. Потаенный огонь Бунтующая Анжелика. Часть 2. Онорина Бунтующая Анжелика. Часть 3. Протестанты Ла-рошели Анжелика и её любовь Анжелика и её любовь. Часть 1. Путешествие Анжелика и её любовь. Часть 2. Мятеж Анжелика и её любовь. Часть 3. Страна радуг Анжелика в Новом Свете Анжелика в Новом Свете. Часть 1. Первые дни Анжелика в Новом Свете. Часть 2. Ирокезы Анжелика в Новом Свете. Часть 3. Вапассу Анжелика в Новом Свете. Часть 4. Угроза Анжелика в Новом Свете. Часть 5. Весна Искушение Анжелики Искушение Анжелики. Часть 1. Фактория голландца Искушение Анжелики. Часть 2. Английская деревня Искушение Анжелики. Часть 3. Пиратский корабль Искушение Анжелики. Часть 4. Лодка Джека Мэуина Искушение Анжелики. Часть 5. Золотая Борода терпит поражение Анжелика и Дьяволица Анжелика и Дьяволица. Часть 1. Голдсборо или первые ростки Анжелика и Дьяволица. Часть 2. Голдсборо или ложь Анжелика и Дьяволица. Часть 3. Порт-Руаяль или страдострастие Анжелика и Дьяволица. Часть 4. В глубине французского залива Анжелика и Дьяволица. Часть 5. Преступления в заливе святого Лаврентия Анжелика и заговор теней Анжелика и заговор теней. Часть 1. Покушение Анжелика и заговор теней. Часть 2. Вверх по течению Анжелика и заговор теней. Часть 3. Тадуссак Анжелика и заговор теней. Часть 4. Посланник короля Анжелика и заговор теней. Часть 5. Вино Анжелика и заговор теней. Часть 6. Приезды и отъезды Анжелика в Квебеке Анжелика в Квебеке. Часть 1. Прибытие Анжелика в Квебеке. Часть 2. Ночь в Квебеке Анжелика в Квебеке. Часть 3. Дом маркиза Де Виль Д'аврэя Анжелика в Квебеке. Часть 4. Монастырь Урсулинок Анжелика в Квебеке. Часть 5. Бал в день Богоявления Анжелика в Квебеке. Часть 6. Блины на сретение Анжелика в Квебеке. Часть 7. Сад губернатора Анжелика в Квебеке. Часть 8. Водопады монморанси Анжелика в Квебеке. Часть 9. Прогулка к берришонам Анжелика в Квебеке. Часть 10. Посланник со Святого Лаврентия Анжелика в Квебеке. Часть 11. Казнь ирокеза Анжелика в Квебеке. Часть 12. Письмо короля Дорога надежды Дорога надежды. Часть 1. Салемское чудо Дорога надежды. Часть 2. Черный монах в Новой Англии Дорога надежды. Часть 3. Возвращение на 'Радуге' Дорога надежды. Часть 4. Пребывание в Голдсборо Дорога надежды. Часть 5. Счастье Дорога надежды. Часть 6. Путешествие в Монреаль Дорога надежды. Часть 7. На реке Триумф Анжелики Триумф Анжелики. Часть 1. Щепетильность, сомнения и муки Шевалье Триумф Анжелики. Часть 2. Меж двух миров Триумф Анжелики. Часть 3. Чтение третьего семистишия Триумф Анжелики. Часть 4. Крепость сердца Триумф Анжелики. Часть 5. Флоримон в Париже Триумф Анжелики. Часть 6. Кантор в Версале Триумф Анжелики. Часть 7. Онорина в Монреале Триумф Анжелики. Часть 8. Дурак и золотой пояс Триумф Анжелики. Часть 9. Дьявольский ветер Триумф Анжелики. Часть 10. Одиссея Онорины Триумф Анжелики. Часть 11. Огни осени Триумф Анжелики. Часть 12. Путешествие архангела Триумф Анжелики. Часть 13. Белая пустыня Триумф Анжелики. Часть 14. Плот одиночества Триумф Анжелики. Часть 15. Дыхание Оранды Триумф Анжелики. Часть 16. Исповедь Триумф Анжелики. Часть 17. Конец зимы Триумф Анжелики. Часть 18. Прибытие Кантора и Онорины в Вапассу